Одним из «магнитов» древнего Пергама была чрезвычайно обширная библиотека. Основанное царём Эвменом во II веке до Р. Х., хранилище насчитывало 200 тысяч свитков с творениями греческих поэтов и философов, трудами географов, иудейскими, персидскими и египетскими священными книгами. Библиотека Пергама по праву соперничала с прославленной Александрийской. Соперничала в прямом смысле слова: однажды ревность египетского правителя выразилась в конкретной мере — вывоз папируса из Египта был запрещён — с той целью, чтобы лишить Пергам средств к умножению числа рукописей. Многие источники сообщают, что по этому случаю в Пергаме изобрели новый писчий материал — пергамент... Но это не совсем так. Скорее, здесь вновь обратились к известной в Древнем мире технике выделки кож домашних животных, усовершенствовали её и стали широко применять. И действительно, город дал своё имя этой «бумаге» древности, сыгравшей огромную роль в сохранении античного наследия.
Библиотека оказалась долговечней самого Пергамского царства. В лихое время она была захвачена Марком Антонием — этот роскошный подарок получила к свадьбе его возлюбленная Клеопатра. Таким образом пергамская библиотека влилась в Александрийскую и разделила её горькую участь, насчёт которой, кстати, по сей день нет единого мнения.

Как мы помним, в Апокалипсисе о Пергаме довольно резко сказано, что там — «престол сатаны». Прежде, на звание «престола сатаны» было два основных претендента: святилище медицинского божества Асклепия и знаменитый алтарь Зевса, возвышавшийся над городом на высоте 300 метров и снизу действительно походивший на трон. Жертвы на алтаре приносились под открытым небом, и это величественное и, наверное, жуткое зрелище можно было наблюдать на расстоянии многих километров от города...

Нельзя не сказать несколько слов о великолепии этого грандиозного памятника эллинистического искусства. Десятиметровый алтарь был возведён во II веке до Р. Х. в честь одной из побед над варварами-галлами. Сто двадцать метров рельефного фриза бесподобной работы повествовали о битве богов и гигантов. Ясное дело, что выбранные сюжеты намекали на роль пергамцев как спасителей всей греческой культуры от варваров.

Мечи завоевателей и обильные малоазийские землетрясения совместными усилиями на долгие века похоронили это произведение искусства под метрами почвы. Однако наступило время и «собирать камни». Немецкий инженер Карл Хуман, в конце XIX века приглашённый турецким султаном прокладывать дороги и строить мосты, оказался страстным любителем древних цивилизаций. В 1878 году Хуман и нанятые им землекопы по частям извлекли на свет алтарь Зевса. Это событие вошло в ряд самых значимых в античной археологии. Согласно уговору с османской стороной, Хуман вывез алтарь в Германию. Великолепно реконструированный памятник сегодня можно осмотреть в специально сооружённом музейном комплексе в Берлине "Пергамон". Я, кстати, только ради него и ездил в Берлин. После окончания Второй мировой войны алтарь, вывезенный среди многих других культурных ценностей советскими войсками, успел «погостить» в Эрмитаже, но в 1958 году был возвращён Германии.

Однако, говоря о «престоле сатаны», апостол, вероятнее всего, указывает не на Пергамский алтарь, а на роль города как важнейшего оплота имперского культа. В 29 году в Пергаме был воздвигнут первый в империи алтарь в честь Октавиана Августа — так город стал официальным центром почитания кесаря в Малой Азии. Выражение лояльности властям отныне принимало совершенно религиозный характер. Положение христиан, для которых это было неприемлемо, сразу осложнилось. Это видно и из первых строк послания к пергамской Церкви, содержащегося в Откровении.

И всё же угроза извне — не самое важное в послании. Современный читатель Откровения часто выносит впечатление, что гонения являются единственной опасностью, ради которой и написана эта книга, и зачастую толкуют её в свете внешних угроз, имеющихся и сегодня. На самом же деле в Откровении довольно много говорится о теплохладности и конформизме, которые для современного христианства представляют угрозу куда более актуальную. Мы не стоим перед проблемой употребления в пищу идоложертвенного, но разве сегодня христиане не идут с лёгкостью на компромиссы с духом времени, поступаясь своими принципами?

В 713 году Пергам был разрушен арабами и ушёл в небытие. Теперь другой народ чувствует себя дома здесь, на руинах легендарного древнегреческого царства. Но, видимо, и современные хозяева этой земли — лишь гости в череде поколений и цивилизаций; таковы закономерности истории.

От эпохи первых христиан нас отделяют два тысячелетия. Современная наука всё яснее позволяет представить реалии их жизни, и теперь вдумчивое прочтение апостольских посланий к первым общинам, открывает внимательному читателю, как многое из сказанного напрямую относится к нам, современным христианам.

Буквально час езды и мы въезжаем в маленький, но довольно уютный и нарядный городок Акхисар - типичная турецкая провинция. Увы, но четвёртый город Апокалипсиса с поэтичным названием Θυάτειρα — «Врата жертвоприношения» — полностью превращён в пыль истории.
Славился город в основном текстильным производством и красильнями, в особенности пурпурными тканями. В Евангелии такая ткань называется «багряница». В наш технологичный век трудно представить, что цветная одежда в древности была практически роскошью и ценилась дорого. Можно вспомнить эпизод из истории Иосифа и его отца Иакова:" ...любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, — и сделал ему разноцветную одежду. И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно".

Производство багряниц было весьма прибыльным делом. Ткань окрашивали пурпуром, добываемым из моллюсков (эта технология применялась в древнем Тире), либо кармином, производимым кошенилью — неприметным насекомым. Третьим способом, которым пользовались в Фиатире, была окраска с помощью растительного пигмента — марены красильной.

Из книги Деяний нам известно, что первое на европейской земле крещение, совершённое апостолами во время их миссионерских странствий, косвенно связано с Фиатирой. Когда Павел и Сила прибыли в Филиппы, они встретили там женщину по имени Лидия: И одна женщина из города Фиатир, именем Лидия, торговавшая багряницею, чтущая Бога, слушала; и Господь отверз сердце её внимать тому, что говорил Павел. Лидия приняла крещение, а вместе с ней крестились и её домашние. Гостеприимная Лидия настояла тогда, чтоб апостолы жили в её доме всё время их пребывания в Филиппах.

В Откровении Иоанн Богослов от имени Христа возвещает Фиатирской Церкви похвалу за её добродетели: за её любовь, за верность Христу, за служение бедным, за терпение как свидетельство твёрдой христианской надежды.

Подбираем камешек на память, делаем парочку фоток и едем на ночлег в Сарды, до которых всего шестьдесят километров.

Имя Крёза, легендарного лидийского царя, самого богатого человека своего времени — в веках стало нарицательным. Щедрый, склонный к философствованию, довольный собой, но, в общем, симпатичный — таким предстаёт его образ из древних легенд. Геродот, которого с лёгкой руки Цицерона зовут отцом истории, начинает свои рассказы о древних народах как раз с повести о царстве Крёза (VI век до Р. Х.) и его печальном конце.

Как гласит легенда, однажды Крёз принимал у себя прославленного афинского законодателя Солона. Радушный хозяин не скупился на угощения, демонстрировал гостю свои несметные богатства и под конец не удержался. «Друг Солон, ты мудр, ты объездил полсвета; скажи: кого ты считаешь самым счастливым человеком на земле?» К его удивлению, Солон назвал имя простого афинского гражданина. Объясняя свой ответ, философ сказал: «Он жил и видел, что родина его процветает, что дети и внуки его — хорошие люди, что добра у него достаточно, чтобы жить безбедно, а умер он смертью храбрых в таком бою, где его сограждане одержали победу. Разве не в этом счастье?» Солон и дальше продолжал с подобными примерами, но не это хотел услышать Крёз. Он даже слегка обиделся: «Выходит, моё счастье ты ни во что не ставишь?» Тогда Солон произнёс свою самую известную фразу: «Если ты хочешь услышать мудрый совет, вот он: никакого человека не называй счастливым, пока он жив».

Эти слова царю пришлось вспомнить, когда в решающем сражении с персидским властителем Киром Крёз был побеждён. Крёза должны были сжечь заживо. Увидев приготовления к жуткой казни, он воскликнул: «Как ты был прав, Солон!» — «Что говоришь ты?» — спросил его Кир. — «Я говорю о человеке, которому следовало бы сказать всем царям то, что он сказал мне», — ответил Крёз. Кир стал его расспрашивать и, выслушав урок, смутился. Оптимистическая версия легенды гласит, что он приказал освободить Крёза и сделал его своим советником. Крёз же своими советами спас своё бывшее царство от разграбления и гибели.

Читаем об этом, приближаясь к Сардам, или Сардису, — столице Крёзовой державы. Здесь, в Сардах, находилась пятая из Церквей Апокалипсиса. Церковь, не удостоенная от Христа ни единым словом похвалы...

И, конечно, могилы. Их здесь тысячи, разбросанных на склонах акрополя, холмах и скалах по обе стороны реки. Эллины и иудеи, готы и арабы, персы и турки. Сказочно богатые цари и скромные прядильщики шерсти. Безвестные солдаты бесконечных войн и матери, растившие новое поколение солдат. Язычники, счастливые своим простым земным счастьем, — и христиане, чаявшие жизни будущего века. Двадцать семь веков все они ложились в эту сухую горячую землю. Ложились, чтобы встать однажды по звуку архангельской трубы на последний Суд, который выше суда человеческого, выше суда истории...

Смирну во время жизни Христа называли вторым оком Азии. Второй среди семи Церквей Асийских упоминает её и апостол Иоанн в Откровении. В богатстве и величии Смирна уступала одному только Эфесу. Церковь Смирны, по преданию, основана самим Иоанном Богословом. Она младше Эфесской сестры — во времена проповеди Петра и Павла её ещё не существовало и о рождении здесь Церкви Новый Завет молчит.

Это хрестоматийное турецкое захолустье — перекрёсток мощнейших потоков истории. Здесь пировал Лукулл, разбивший Митридата; здесь Ганнибал строил замыслы против римлян. Цицерон и Плиний приезжали подивиться великолепию Эфеса, а ещё ранее Гераклит изрёк тут свою исчерпывающую максиму: «Всё течёт, всё меняется». А еще здесь было одно из семи чудес света - храм Артемиды Эфеской.

«Солнце никогда не увидит ничего прекраснее и великолепнее твоего храма, стрелы твои всегда защитят твой Эфес!» - пелось в гимне богине плодородия.
Закладка фундамента стоила едва ли не дороже, чем всё строительство. Храм сооружался в заболоченной низине, которая на большую глубину была наполнена смесью угля и шерсти — оттого-то так легко храм стал добычей огня, когда в 356 году до Р. Х. безумный Герострат с факелом в руке сделал свой «шаг в историю». Храм горел в ночь рождения Александра Македонского. Новорождённый завоеватель подрос, в 334 году до Р. Х. захватил Эфес и предложил было отстроить храм заново, но эфесяне его великодушие отклонили дипломатично. Негоже, мол, чтобы один бог строил храм другому. Культ человекобожия имел здесь глубокие корни.
Двести двадцать лет вся Азия сооружала этот храм, лучшие мастера античности трудились над его созданием... Выстроенный заново храм и стал одним из пресловутых семи чудес, центром поломничества и поклонения богине.

Но не потому для нас так интересен Эфес. Здесь было написано Евангелия от Иоанна. Согласно Священному Преданию, апостол Иоанн Богослов прожил в Эфесе последние свои годы. Здесь он, окружённый учениками окончил свою жизнь; здесь же и похоронен.

В Эфесе же звучала живая, пробуждающая мир проповедь Павла. Во время своего второго и третьего миссионерских путешествий апостол язычников отдал Эфесской Церкви так много сил и любви, как мало какой другой. «Три года день и ночь непрестанно со слезами учил» он эфесян. С плачем эфесяне падали к нему на шею, целовали его, провожая его в последний раз. В послании имнггл к этой церкви Павел изложил основы всего христианского богословия. Событиям в Эфесе посвещены одни из самых захватывающих моментов книги Деяний.

Бани, театры, роскошь, суета городской жизни... Апостолы несли благую весть не бесплотным Ангелам, но вполне земным людям. Как жили первые христиане в этих чудесных мраморных городах? Благодаря трудам археологов и собственному воображению мы видим те «декорации», в которых протекала их жизнь и нам не трудно представить себе внутренний строй жизни ранней Церкви. Чудо Пятидесятницы дало всему апостольскому веку пафос духоносности, вдохновения, жизни в Духе. Дары Святого Духа обильно изливались на „малое стадо“ Христовых учеников. Вся жизнь первых христиан была проявлением этой духоносности. Не было записанных формул и уставов; не было нормированных правил управления церковной общиной. Всё это двигалось наибольшим из всех даров Духа — любовью... Всё это почивало на детски непреложной вере, которая и была той победой, что победила мир. Такой была и Эфесская Церковь после апостолов. 

В конце концов городской секретарь утихомирил толпу. «Граждане Эфеса! — сказал он. — Есть ли хоть один человек, которому не было бы известно, что город Эфес является хранителем храма великой богини Артемиды и ее священного изображения, упавшего с неба? Никто этого не оспаривает. Итак, вам надо успокоиться и не допускать опрометчивых поступков. Вы привели сюда этих людей, но ведь они не грабили храма и не хулили нашу богиню. Итак, если Деметрий с мастерами кого-то в чем-то обвиняют, для этого есть суды и власти, пусть обратятся с иском туда. А если вы требуете чего-то большего, тогда дело будет решено на законно созванном собрании граждан. Иначе мы рискуем, что за сегодняшние события нас обвинят в мятеже, потому что для этого сборища нет никаких оснований и мы ничего не сможем привести в свое оправдание». И с этими словами он распустил собрание. (Деяния апостолов 19)

Слова Деметрия «ничего не будет значить» оказались пророческими. В 262 году храм Артемиды был разграблен и сожжён готами. Хотя позднее он и возродился из пепла, былой славы уже не видал. С утверждением христианства Артемида была позабыта, её святилище заброшено и растащено по камням. От храма не осталось даже развалин, только первозданное болото. На обломке единственной колонны гнездится аист, и инсталляция эта — словно реверанс туристам от министерства культуры Турции: «Простите, но это всё, чем богаты».

Выходим из города с последними закатными лучами. За нами запирают вход. Торговцы на парковке отдают товары за гроши, закрывая свои лавочки на ночь. Молодой турок пытается впарить нам коробки с рахат-лукумом. Как странно наблюдать соседство столь несхожих культур. Ох уж это беспощадное время! Нет уж ни амазонок, ни эллинов, ни «народов моря»; никто не несёт дары Артемиде Эфеской. Когда-нибудь не станет и христианских паломников, читающих Евангелие на могиле апостола любви. Не останется и смуглых турок, торгующих сувенирами и убирающих территорию.
Может, останутся только камни, а может, и их не останется. Только светильник Эфесской Церкви будет гореть в небесах, пока исполнится полнота времён...

Ангелу Церкви в Лаодикее напиши:
Вот что говорит Тот, чье имя Аминь, Свидетель Верный и Истинный, Начаток творения Божьего:

Я знаю дела твои, знаю, что ты не холоден и не горяч. Лучше быть тебе либо холодным, либо горячим! Но так как ты только теплый, а не холодный и не горячий, то Я изрыгну тебя изо рта Моего! Поскольку ты говоришь: „Я богат, я разбогател, у меня ни в чем нет нужды!“, а не знаешь, что ты несчастен, жалок, нищ, слеп и гол, Я даю тебе совет: купи у Меня золота, очищенного в огне, чтобы разбогатеть, и белую одежду, чтобы одеться и не выставлять напоказ срам своей наготы. Купи также мазь, чтобы помазать глаза и прозреть. Я обличаю и наказываю тех, кого Я люблю: так будь ревностным и раскайся. Вот, Я стою у двери и стучу. Кто услышит Мой голос и откроет Мне дверь, Я войду к тому человеку, и мы сядем с ним вместе ужинать. Победителю Я дам место рядом с собой на престоле, потому что и Я победил и сел рядом с Отцом Моим на Его престоле. У кого есть уши, пусть услышит то, что говорит Дух Церквам!

Некоторые исследователи усматривают в тексте послания ещё и такую практическую параллель. Словами о том, что «ты ни холоден, ни горяч, но лишь тёпл», апостол Иоанн обыгрывает ситуацию с системой водоснабжения данной местности. В семи милях от Лаодикии расположен город Иераполис, знаменитый своими целебными горячими источниками (среди его руин находятся знаменитые белоснежные травертины Памуккале с естественными термальными ваннами). В Колоссы, что в одиннадцати милях от Лаодикии, с гор доставлялась чистая холодная вода. А вот вода в Лаодикии была плохого качества, по температуре чуть тёплая. Покрытые известковой накипью трубы, подводившие воду к городу, — их остатки до сих пор видны среди руин — свидетели трудностей водоснабжения Лаодикии.

В 494 году город постигло землетрясение столь сильное, что он никогда уже не восстанавливался полностью. В меньшем масштабе он продолжал существовать под властью Византийской империи и турок, до тех пор, пока не был окончательно покинут в XV веке. Удивительно, но раскопки этого великолепного города начались только в 2012 году и продолжаются по сей день.